Настоящая книга была задумана осенью 1906 г. въ ПарижЪ, во время выставки русскихъ художниковъ, устроенной С. П. Дягилевымъ при Осеннемъ салонЪ. Выставка имЪла шумный успЪхъ, на долю насъ, ея участниковъ, выпало не мало радостныхъ дней, и мы были обласканы радушнымъ пріемомъ, оказаннымъ намъ французскими художниками. Только одинъ изъ насъ, тотъ, кто имЪлъ наибольшее право на внимаше, остался въ тЪни и не раздЪлилъ общей радости—СЪровъ. Его не «проглядЪли», напротивъ того,—хорошо замЪтили, но не признали «своимъ», причисливъ къ тЪмъ офиціальнымъ мастерамъ, которымъ мЪсто на одномъ изъ весеннихъ салоновъ, а не на Осеннемъ, этой крайней лЪвой французскаго модернизма. СЪрова даже не хотЪли выбрать въ члены Осенняго салона, куда попали мнопе изъ насъ. НЪсколько старомодный языкъ его искусства заслонялъ въ глазахъ модернистовъ подлинную художественную цЪнность этого мастера, стоявшаго, конечно, головою выше большинства своихъ русскихъ и французскихъ товарищей. Автору этихъ строкъ было такъ горько и обидно сознавать учиненную въ ПарижЪ несправедливость, что онъ тогда же далъ себЪ слово выпустить СЪровскую монографію и, вернувшись въ Москву, предложилъ СЪрову осуществить эту мысль. ВскорЪ мы вмЪстЪ принялись за работу и перерыли всЪ ящики и сундуки, биткомъ набитые его этюдами, эскизами и рисунками, начиная съ дЪтскихъ лЪтъ и кончая послЪдними годами. Разбирая этотъ огромный матеріалъ, СЪровъ тутъ же разсказывалъ все, что относилось къ той или другой вещи, вспоминалъ крупныя и мелкія событія своей жизни, которая, такимъ образомъ, раскрывалась шагъ за шагомъ. ПослЪ двадцати долгихъ вечеровъ, проведенныхъ въ бесЪдЪ наединЪ въ его рабочей комнатЪ, эта занимательная, какъ чудесный романъ, жизнь была вся записана. Года два спустя значительная часть монографіи была закончена, рукопись набрана и мы приступили къ ея чтению. Многое, по его настоянію, пришлось тутъ же измЪнить:кое что выбросить, какъ слишкомъ интимное, а кое гдЪ вставить нисколько характерныхъ подробностей, безъ которыхъ отдЪльные эпизоды можно было истолковать неправильно. Но больше всего онъ возставалъ противъ всякихъ похвалъ: «нЪтъ, ради Бога, вонъ. Я еще понимаю, будь это все сказано про меня послЪ моей смерти, но про живого никакъ нельзя: стыдно. ВЪдь въ концЪ концовъ это почти «Записки» или автобіографія». Осенью 1911 г. онъ нЪсколько разъ освЪдомлялся, когда можно будетъ приступить къ чтенію конца, и мы условились встрЪтиться 26 ноября, но 22-го, когда я работалъ надъ одной изъ послЪднихъ главъ, въ мою дверь постучали, чтобы сообщить о внезапной кончинЪ СЪрова. Пусть настоящая книга будетъ запоздалымъ вЪнкомъ на могилу этого безконечно близкаго и дорогого моему сердцу человЪка.
 

Москва

 22 ноября 1913 г