.
Портретъ дЪвочки съ персиками написанъ СЪровымъ, когда ему было 22 года, а дЪвушки подъ деревомъ—годомъ позже. Какъ бы ни было велико его дарованіе, но одно оно не могло привести его, совсЪмъ еще юношу, къ этимъ шедеврамъ, не могло дать ему такой непостижимой зрелости. Нужны были совсЪмъ исключительныя условия для того, чтобы рано проявившееся влеченіе приняло вЪрное направленіе и не было искалЪчено въ самомъ началЪ,-счастье поистинЪ  рЪдкое. ДЪтство СЪрова протекло въ такихъ именно условіяхъ.
Отецъ его былъ знаменитый музыкантъ и музыкальный критикъ- А.Н.СЬровъ, авторъ "Юдифи", "РогнЪды" и "Вражьей силы", лучшій музыкальный критикъ своего времени и первый въ Россіи вагнеріанецъ. Въ 1864 г., будучи уже 44-хъ лЪтъ, онъ женился на своей ученицЪ ВалентинЪ СеменовнЪ Бергманъ, страстно увлекавшейся музыкой и серіозно ею занимавшейся. Въ 1865 г. у нихъ родился сынъ, котораго назвали Валентиномъ, и которому суждено было сыграть въ русской живописи роль еще болЪе замЪтную, чЪмъ та, которая выпала на долю его отца въ исторіи русской музыки.
Надо замЪтитъ, что самъ Александръ Николаевичъ отлично рисовалъ, до страсти любилъ и зналъ архитектуру и, до того какъ посвятить себя всецЪло музыкЪ, мечталъ сдЪлаться живописцемъ. Рисовалъ онъ не такъ, какъ рисуютъ обыкновенно дилетанты, а очень сознательно, и владЪлъ свободнымъ штрихомъ. Такихъ рисунковъ не мало сохранилось въ бумагахъ его сына. Особенно любилъ онъ рисовать животныхъ, которыхъ обожалъ. Эту страсть къ животнымъ СЪровъ у него наслЪдовалъ. Самъ онъ началъ рисовать съ тЪхъ поръ, какъ себя помнилъ.» СЪровы жили
очень открыто и ихъ домъ былъ вЪчно полонъ гостей. ЗдЪсь бывали всЪ тогдашнія Петербургскія знаменитости: ученые, литераторы, актеры, но больше всего художники и, конечно, музыканты. Чаще другихъ заходили Антокольскій и Ге, а съ 1870 г. сталъ бывать и РЪпинъ, писавшій въ то время свою академическую программу. Художники иногда рисовали, при чемъ Ге рисовалъ для маленькаго СЪрова лошадокъ. Отецъ обыкновенно садился за рояль и игралъ «Вражью силу», напЪвая вполголоса всЪ партіи оперы. Случалось, что устраивались литературныя чтенія. Часто при этомъ призывали кухарку и ея подругъ, и читали имъ что нибудь изъГоголя. Отецъ придавалъ большое значеше этимъ просвЪтительнымъ вечерамъ, бывшимъ въ то время въ большой модЪ не у однихъ только СЬровыхъ. Мальчика часто водили въ оперу, и онъ отлично помнилъ первое представленіе «РогнЪды». Однажды, въ 1869 г., его взяли съ собой за границу. Изъ этой поЪздки въ его памяти смутно сохранилось воспоминаше только о пребываніи въ ЛюцернЪ, гдЪ они были у Рихарда Вагнера. Крошечная фигурка великаго музыканта произвела на него гораздо меньшее впечатлЪніе, чЪмъ его огромная собака и особенно клЪтка съ фазанами, невЪроятно его поразившими.
Въ 1871 г. умеръ его отецъ, и обстановка сразу измЪнилась. Валентина Семеновна не хотЪла бросать музыки, и рЪшила продолжать занятія за границей. Она остановила свой выборъ на МюнхенЪ, разсчитывая пользоваться совЪтами Ваше ровскаго друга Леви, прекраснаго музыканта и знаменитаго впослЪдствіи дирижера. Передъ отъЪздомъ она отдала своего шестилЪтняго сына въ семью доктора О. М Когана, очень дружившую съ СЪровыми. Коганы принимали дЪятельное участіе въ просвЪтительныхъ вечерахъ СЪрова-отца, но этого для нихъ было мало. Въ то время всЪ, отъ мала до велика, зачитывались знаменитымъ «Что дЪлать» Чернышевскаго. Но между тЪмъ какъ огромное большинство смотрЪло на эту смЪлую проповЪдь коммунизма, какъ на увлекательный романъ, и только очень немнопе серіозно вздыхали и мечтали о жизни «по Чернышевскому», нашлись люди, надЪленные такой волей, такой правдивостью чувствъ и искренностью порывовъ и такой вЪрой въ идею, что они не остановились передъ перспективой осуществить идеалы «Что дЪлать» въ дЪйствительности. Осипъ Михайловичъ Коганъ и жена его Наталья Николаевна, урожденная княжна Друцкая-Соколинская, были въ числЪ этихъ людей. Вшестеромъ они поселились на хуторЪ въ имЪнш Друцкихъ—Никольскомъ, Смоленской губерніи и зажили "по новому". Все было общее. Днемъ работали, а по вечерамъ бесЪдовали съ крестьянами, читали имъ что нибудь, или учили грамотЪ. Ходили всЪ  въ одинаковыхъ костюмахъ, при чемъ женщины носили мужское платье и стриглись по-мужски. Купались всЪ вмЪстЪ, совершенно не стЪсняясь другъ друга. Н. Н. Коганъ купила СЪрову карандашей и даже красокъ и онъ вЪчно что нибудь рисовалъ или малевалъ (СЪрову, бывшему въ коммунЪ) съ самаго ея основанія, поручили надзоръ за маленькой, еще меньшей, чЪмъ самъ онъ, крестьянской дЪвочкой, одЪтой тоже мальчикомъ, взятой для того, чтобы выработать изъ нея типъ совершеннаго человЪка. Онъ долженъ былъ играть съ ней, всячески ее забавлять, смотрЪть, какъ бы она не ушиблась и не расплакалась. Какъ то ему наскучило съ ней возиться, и онъ, чтобы развлечь ее, вырЪзалъ въ пальто одной изъ дамъ коммуны дыру, что было презабавно и доставило дЪвочкЪ отличное развлеченіе. Самъ онъ всецЪло могъ отдаться прерванному занятію—рисовашю оленей. Дыра была скоро обнаружена, и въ наказаніе оленей изорвали въ клочки. Въ теченье нЪкотораго времени ему пришлось рисовать только тогда, когда онъ оставался одинъ, такъ какъ это занятіе перестали поощрять.
ВскорЪ коммуна распалась, и Коганы уЪхали въ Мюнхенъ, куда увезли съ собой и СЪрова съ дЪвочкой, надъ воспитатемъ которой все еще продолжали работать. Это было въ 1872 году. ЗдЪсь онъ прожилъ два года съ своей матерью и сохранилъ объ этомъ времени самыя лучлпя воспоминанія. Валентина Семеновна попрежнему увлекалась музыкой и занималась у Леви. Она отдала сына въ городскую школу, такъ называемую Volksschule, въ которой режимъ былъ не слишкомъ гуманенъ, и учитель нередко поколачивалъ учениковъ, въ томъ числЪ и СЪрова. Дома онъ все время рисовалъ, и въ этомъ ему уже никто не мЪшалъ. Однажды онъ обнаружилъ, что въ томъ же отелЪ, въ которомъ они жили съ матерью, поселился какой то художникъ. Каждый день онъ забиралъ свой ящикъ съ красками и отправлялся съ нимъ куда то. СЪровъ долго крЪпился, но наконецъ не выдержалъ и рЪшился съ нимъ заговорить. Художникъ оказался очень радушнымъ, зазвалъ его къ себЪ, показывалъ свои рисунки и этюды и даже обЪщалъ какъ нибудь взять его за городъ, куда Ъздилъ писать этюды. Это было весной 1874 г. Новый знакомый СЪрова, на его счастье, былъ недюжиннымъ художникомъ. Это былъ тотъ самый Кёппингъ, который впослЪдствіи получилъ такую громкую известность своими бархатными, серіозными офортами и еще больше заставилъ говорить о себЪ работами въ области прикладного искусства. «Кёппинговсюе бокалы» нашу-мЪли въ свое время на весь свЪтъ, и цЪнились такъ же высоко, какъ произведешя Тиф-фани и Галле. Кёппингъ сдержалъ слово и взялъ заинтересовавшаго его мальчика съ собой на этюдъ. Съ тЪхъ поръ они часто отправлялись за городъ вмЪстЪ. СВровъ присаживался около Кёппинга. писавшаго красками, и рисовалъ обыкновенно то же, что тотъ писалъ.
Эта страсть къ рисованию впервые обратила на себя серюзное внимаше матери СЪрова. ПосовЪтовавшись съ Кёппингомъ, она стала съ этого времени дЪлать все возможное, чтобы не только не тормазить занятш сына, но, насколько возможно, облегчить ихъ. РЪпинъ, единственный художникъ, котораго она близко знала и въ котораго вЪрила, былъ въ это время въ
ПарижЪ. Она и раньше собиралась съЪздить въПарижъ, но обнаружившаяся способности сына заставили ее ускоритьсвой отъЪздъ, тЪмъ болЪе, что РЪпинъ, по полученнымъ свЪдЪніямъ, имЪлъ въ виду вскорЪ оттуда уЪхать. Осенью 1874 г. они покинули Мюнхенъ.